Не увижу – значит, не поверю!
Убедительно, логично, но увы!
Это просто логика сомненья,
Логика апостола Фомы.

Если жить по этой твёрдой догме,
Утвердив, как жизненный девиз,
Не покажется ли вам убогой,
И бесцельною, такая жизнь?

Что же? Живи по этому закону:
Что не видишь – отвергай, круши,
Но скажи: обыкновенный воздух
Видишь? Нет? Так, значит, не дыши.

Кто сегодня в мире не мечтает
О прекрасном чувстве – о любви?
И тускнеет логика простая,
Разрушая доводы свои.

Всё успел ли в мире ты увидеть?
Всё ощупал? Нет? Так согласись:
Ведь всё то, что глаз твой не увидел,
Предаёт сомненью твой девиз.

Откажись от ложных убеждений,
Поднимись душой своею ввысь,
И увидишь сам, что только вера
Открывает жизни нашей смысл
.
Вера сделает тебя богатым.
Если хочешь убедиться ты –
Ныне пред тобой Христос распятый,
Что же медлишь? Вкладывай персты…

и вдруг я увидел, что значу что-то для другого человека и что он счастлив только от того, что я рядом с ним. такие слова сами по себе звучат очень просто, но когда вдумаешься в них, начинаешь понимать, как это все бесконечно важно. это может поднять бурю в душе человека и совершенно преобразить его. это любовь и все-таки нечто другое. что-то такое, ради чего стоит жить. мужчина не может жить ради любви. но ради другого человека — может.

Эрих Мария Ремарк.

Поймет не тот, кто много видел,
А тот, кто много потерял.
Простит не тот, кто не обидел,
А тот, кто многое прощал.

Осудит каждый, кто не в силах
Пути другому уступить,
Ревнует только тот, в чьих жилах
Кровь никогда не закипит !

И боль чужую взять не сможет
Кто выгодой своей живет,
И грусть ночами не тревожит
Тех, кто любви не познает ...

И счастья встречи не узнает,
Кто расставаньем не дышал.
Лишь тот, кто многое теряет,
Тот цену многому познал !

Рассказ известного православного писателя, настоятеля Свято-Троицкого храма г. Тольятти, члена Союза писателей РФ протоиерея Николая Агафонова



В праздник Успения, вернувшись домой после службы, я поднимался по лестнице в свою квартиру на четвертый этаж. Настроение было приподнятое от мысли, что пост закончился и сегодня будем праздничный стол. Замечаю, что когда наступает пост — радуешься возможности очистить душу воздержанием, а когда пост заканчивается, опять радуешься уже разговению.

Нет, друзья, что ни говори, а жизнь у православного человека, куда как ярче и интересней, чем у человека неверующего. Вы скажете, что это субъективное мнение, пусть так, но попробуйте меня разубедить в обратном. Уклад жизни православного христианина всегда был достаточно тесно связан с годовым циклом церковного календаря. Такой строй жизни рождал в русском человеке чувство сопричастности к великому делу — Домостроительству Божию. Гражданские праздники — это события, относящиеся к временному порядку вещей, и вне времени они теряют свое значение. Церковные же праздники, хотя и совершаются во времени, но, в отличии от гражданских, выходят за пределы его и принадлежат вечности.

Можно смело утверждать, что церковные праздники освящают собою само время, делают его благодатным и спасительным для тех, кто всей душою участвует в них. Бог создал время для приготовления к вечности, а праздники Церкви призваны помочь нам приготовится к этой вечности с Богом. Потому в этих праздниках участвуют не только живущие на земле, но и Ангелы, и сонмы святых, и души умерших. В эти дни, как свидетельствует нам литургическое предание Церкви, торжествует Небо и земля.

Мои размышления прервал сосед по площадке, который спускался мне навстречу. Хотя я жил в этом доме уже три года, но о своем соседе почти ничего не знал, кроме того, что в он занимает квартиру напротив. Жену его вообще не видел, она никогда не выходила из квартиры. Это был человек уже преклонного возраста, лет семидесяти. Когда бы я его ни встречал, вид у него был хмурый, если не сказать сердитый. Я всегда приветливо здоровался с ним, а он нагибал низко голову и что-то неразборчиво бормотал в ответ. Не то здороваясь, не то — посылая меня куда подальше. Успокаивало только то, что так же он вел себя и по отношению к остальным жильцам дома, а, значит, не стоило подозревать его в антицерковных или антиклерикальных настроениях.

Долгое время я даже не знал, как его зовут, пока письмо, адресованное ему, случайно не попало в мой ящик. Вначале я в недоумении вертел конверт в руках, соображая, что это за Петр Игнатьевич, пока наконец не догадался посмотреть на номер квартиры. Вот и сейчас, повстречавшись с ним, я как всегда поздоровался, а когда он что-то буркнул в ответ, то неожиданно для себя самого добавил:

— С праздником вас, Петр Игнатьевич!

Он поднял на меня полные недоумения, почти бесцветные старческие глаза.

— С каким это праздником? – произнес он довольно-таки внятным голосом.

Я уже понял свою ошибку, но отступать было поздно.

— С великим праздником Успения Богородицы.

— Говорите «великом», — произнес он, словно взвешивая мои слова, — вот оно значит как, — теперь в его голосе уже слышалась ирония, — все-то у вас в Церкви наперекор здравому смыслу. Человек умер, а вы радуетесь, у вас праздник. Ну, скажите мне, как можно радоваться смерти? Смерть — она отвратительна.

Я прямо опешил. Вот так на ходу, на лестничной площадке в дискуссию вступать был не готов, но и не ответить было нельзя.

— Вы правы, Петр Игнатьевич, смерть отвратительна и в первую очередь для нас, христиан. Ведь Бог смерти не сотворил. Смерть — это уродливое порождение греха. Это — сатанинское противление всему Божьему Мирозданию. Потому мы празднуем не торжество смерти, а торжество жизни над смертью. И это торжество проявилось в Успении Божией Матери, которую Господь, воскресив, взял вместе с Ее пречистым телом на Небо. Вот почему Успение Богородицы для нас праздник. Матерь Божия в Своем Успении не покидает этого мира, а наоборот становится ближе к каждому верующему христианину, где бы он не находился на этой грешной земле. Вознесенная Богом на Небо Она стала Заступницей всего рода христианского. Как же нам не радоваться имея такую Предстательницу пред престолом Всевышнего.

Произнося этот довольно таки длинный монолог, я почему-то чувствовал неловкость перед этим пожилым человеком. Вроде говорю все правильно, но как-то излишне напыщенно, казенно, что ли. Внутреннее чувство подсказывало, что не так бы надо говорить с этим человеком. Но сосед выслушал меня молча, как всегда опустив голову и даже не пытался прервать или уйти. А когда я умолк, он еще какое-то время стоял, затем посмотрел на меня. Глаза его были печальны и слегка влажны.

— Я атеист, батюшка, так уж нас воспитали и для меня смерть близкого человека это горе, неизбывное горе. Мы с женой потеряли своего единственного сына, Сереженьку. Жизнь теперь стала какой-то серой. Жена, так, вовсе… Она, кстати, раньше в храм ходила, а особенно зачастила, когда Сергей заболел. Ну а сейчас-то, после его смерти, даже на улицу не выходит.

Он вздохнул и уже собирался идти дальше, но я его остановил.

— Петр Игнатьевич, а может мне к вам зайти, по-соседски, что ли? С вашей супругой поговорить.

Легкое замешательство, как мне показалось, промелькнуло в его взгляде. Он снял кепку, смял ее в руках, затем снова расправил и, надев на голову, пробормотал:

— Да нет, спасибо, пожалуй, не стоит.

— Ваш сын был крещеным? — спросил я.

— Какое это теперь имеет значение? – махнул он рукой и тут же добавил, — конечно, крещеный, как и все мы.

— Передайте своей супруге, что я буду за него молиться.

— Зачем?

— Как зачем? Он этого ждет.

— Ну да, — не то с сомнением, не то с иронией произнес сосед и стал спускаться по лестнице.

Через три дня Петр Игнатьевич неожиданно пришел сам. В руках у него была тарелка с тортом. На приглашение пройти в квартиру он ответил решительным отказом и, протягивая мне торт, сказал:

— Это вам моя Анфиса Николаевна посылает. Сама пекла. Кстати, впервые после смерти сына. Я ей тогда передал ваши слова, что, мол, Сергей ждет молитв, и что вы будете за него молиться. Она мне сразу ничего не ответила, а сегодня встала пораньше и испекла торт. Неси, говорит, батюшке, пусть Сереженьку поминает.

— А можно мне сейчас зайти к вам и лично ее поблагодарить за торт? – спросил я, почему-то волнуясь.

— Ее нет, она ушла в храм.

— В храм? – удивленно переспросил я.

— Да, в храм. Сегодня у Сережи день рождения.

Я не нашелся что сказать, а только молча перекрестился.

— Спасибо вам, батюшка, — Петр Игнатьевич как-то нерешительно протянул руку, — я не знаю, можно ли священнику подавать руку?

— Еще как можно, — сказал я, — от всей души пожимая руку моего соседа.

Этот пост будет посвящен специально для меня. Те размышления и события, которые произошли со мной за 2-3 дня…  Даже сейчас не знаю с чего начать… Сразу хочу предупредить, что эта запись будет только о Православии и для Православных. Вчера, 28 августа, мы отмесали праздник Успения Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии. Для кого это не пустые слова, спешу поздравить, также как я поздравил тех людей, которым особенно дорого это. Так вот: Пусть Своими молитвами Пресвятая Дева помогает нам в нашей жизни, отвечает на те молитвы, которые мы к ней обращаем, помогает преодолеть болезни, скорби, нестроения, помогает нам на нашем жизненном пути. Но более же всего будем возлагать надежду, что по недостойным молитвам нашим и по вере нашей Царица Небесная будет нас ограждать от греха и зла, дабы спасти души наши. Со святым праздником! В этот день я хотел отправиться на литургию к своему духовнику. Заранее прочитал правило и молитвы ко святому Причащению. Вообщем приготовился. Утром отправились с моей бабушкой в храм Божий. Но вдруг на половине пути прямо в автобусе мне стало очень плохо. Мы вышли. Впоследствии мы узнали причину — давление очень сильно упало, по природе своей и по наследственности я страдаю от давления. И в тот день меня Бог так и не допустил до духовника и до таинства Святого Причастия. Про сегодняшний день напишу позже...

29 августа —  Перенесение из Еде́ссы в Константино́поль Нерукотворе́нного О́браза (Убру́са) Господа Иисуса Христа. Престольный праздник Спасо-Парголовского храма в Питере… Может кто-нибудь знает об этом совершенно удивительном храме. Последние годы я всегда стремлюсь туда именно на престольный праздник по нескольким причинам. Во-первых, перед школой, а теперь и перед институтом помолиться, испросить Божьего благословения… Во-вторых, престолный праздник — это всегда особенно что-то торжественное. Всегда приезжают служить гости. И этот год не стал исключением.  Правда говоря, ожидался кто-то из архиереевЮ но служил наш отец благочинный, настоятель родного мне Димитриевского храма в Коломягах — протоиерей Ипполит. Сослужили ему настоятль храма — почтенный отец Михаил, известный протоиерей из Духовных школ — Отец Василий и духовенство храма. Также присутствовал митрополичий диакон — отец Андрей Левин. Служили торжественно. Наверное, это был первый раз, когда я вслушивался в каждое слово Евангелия. И вот какие замечательные слова в Евагелии от Луки были сказаны: И, обратившись к ученикам, сказал им особо: блаженны очи, видящие то, что вы видите, ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, чтó вы видите, и не видели, и слышать, чтó вы слышите, и не слышали.

Раздается звонок келейнику наместника: 
— Здравствуйте! Наместника можно?
— Его нет.
— Дайте, пожалуйста, его телефон.
Келейник:
— А вы человек верующий?
— Да.
— Расскажите «Отче наш».
Человек рассказывает.
— Ладно, а теперь расскажите «Символ Веры», — человек рассказывает.
— Вот вам телефон, а если наместник придет, что передать, кто звонил?
Ответ в трубке:
— Епископ Амвросий.

P.S. Какое смирение!

Ангел постарше строго смотрит на подчиненного.

— Докладывай. В двух словах.

— Жив. Ходит на работу. На что-то надеется.

— На что?

— Трудно сказать. Два раза я показывал ему счастливый сон — не видит. Говорит, что устает на работе.

— А что на работе?

— Да как у всех. Начальство. Суета. Курилка. Слухи.

— Начальство суровое?

— Да начальство как начальство. Такое же как везде. Боится он его почему-то…

— Страхи отгонял?

— Само собой. Еще по дороге к офису. Крыльями размахивал над головой. Облака даже разгонял. Пришлось крылом по уху съездить, чтобы солнышко заметил.

— Симпатичная незнакомка по дороге? На каблучках. С запахом будоражащих духов?

— Ну, обижаете… Нос к носу столкнул в метро.

— И как?

— Да никак. «Извините» и дальше в свои мысли.

— А после работы?

— Магазины. Телевизор. Помыть посуду. Интернет. Сон.

— Телевизор ломал?

— Конечно. Новый купил зачем-то…

— Интернет отключал?

— Пять дней подряд. Он просто стал торчать на работе. До позднего вечера. У них так можно.

— Так. А выходные?

— Сон до обеда. Уборка квартиры. Вечером — друзья, бестолковые разговоры, водка. Домой за полночь. Утром с головной болью под одеяло. Или к телевизору. Или к компьютеру.

— А она?

— Совсем близко. Через три дома. В один и тот же супермаркет за продуктами ходят.

— В очереди сталкивал?

— Все как положено. И сверх инструкции — на автобусной остановке, в праздники.

— Линии судьбы проверял?

— Да, совмещаются! В том-то и дело… Это такой город… Такой образ жизни… Ну не могу я больше! Невыполнимое задание!

— Разговорчики! Где твой список сильнодействующих средств?

— Вот он, шеф. Грипп с температурой и бредом. Вывих, перелом. Автомобильная авария. Банкротство. Пожар. Беспорядки на улицах. Финансовый кризис. Гражданская война…

— Достаточно. Тормози… Двести восемьдесят пятый подобный доклад! Совсем разучились работать! Знаешь что, свяжись с параллельным потоком. Во имя Любви на крайние меры разрешение считай полученным. Только выбирай что-то одно.

— Есть выбирать что-то одно.

Увидьте и используйте все возможности, которые дарить вам Бог, и тогда вашему ангелу не придется прибегать к крайним мерам!

Я скажу вам то, что никто и никогда еще не говорил. Простите меня за это, граждане. Предлагаю 5 минут подумать: почему все говорят только о Русской Православной Церкви, почему сконцентрировались в своих атаках на Святейшего Патриарха Кирилла, сконцентрировались в атаках на Храм Христа Спасителя? Откуда это все? Почему никто не атакует нас, евреев? Почему нет общественного наезда на братьев мусульман? Ведь и раввины и муфтии поддержали Путина. На том же самом совещании, где Патриарх Кирилл высказывал свое отношение к выборам, ту же самую консолидированную позицию выразили представители всех остальных монотеистических религий. Но никто не публикует разоблачительные статьи об образе жизни Берл Лазара и Шаевича, никто не публикует разоблачительные статьи о муфтиях: какие у них часы, на чем они ездят, какие бизнес-схемы вращаются? Какие дивиденды от этих бизнес схем в виде пожертвований попадают к религиозным структурам, не имеющим отношения к Православию? Почему так интеллигентно молчим?


А потому что попробовали бы Адагамов и Рынска, попробовали бы Гельман и Гозман сказать что-нибудь по поводу иудеев и по поводу мусульман. Вот хоть бы что-то попробовали… И вот тогда бы выяснилось, что международное влияние как иудейских, так и мусульманских организаций настолько велико, что и деньги из-за границы перестали бы идти, и тихо-вежливо политические контакты куда-нибудь испарились, потому что попробуй пойти против замечательно работающей системы взаимопомощи иудейских сообществ, знаю не понаслышке, о чем говорю, и правильно делают. Поробовали бы хоть что-нибудь, вот, например, в хоральную мечеть заскочить, устроить в главной мечети Москвы – концерт Pussy Riot. Страшно. Хотя что, разве чем-то отличается позиции по отношению к светской власти мусульманства, православных христиан и иудаизма в России? Нет, все поддерживают, никто не находится в оппозиции. Но почему никто об этом не говорит?

В том-то и дело. Потому что оказалось, что РПЦ самая беззащитная структура, у которой нет мощной лоббистской сети за рубежом, как у нас, иудеев, у которой нет более чем пугающего международного опыта борьбы за чистоту убеждений против наездов, который есть у наших братьев-мусульман, что я не поддерживаю в их проявлениях. Но после истории с карикатурами и многих других, хочу я посмотреть на людей, которые попытаются что-то квакнуть. А на РПЦ можно! Можно! Несмотря на свое этническое происхождение, несмотря ни на что, на источники получения денег, РПЦ – можно. Ату! По башке-то ведь не получат, в том числе и заказчики. А попробовали бы кто-нибудь из «болотной» от Мамута до Капкова, да кто угодно, попробовал бы кто-нибудь из издателей разнообразных журналов только чего-нибудь…


Попробовали бы кто-нибудь из «Эха Москвы» — от Альбац и до Сорокиной что-нибудь квакнуть протии иудеев и иудаизма…

Так вот, попробовали бы они хоть что-то сказать… Я еврей и я иудей, и я хорошо знаю многое и многое и о деятельности многих, очень хорошо знаю. Но я что-то ни разу не видел, чтобы наша прогрессивная общественность где-нибудь бы что-нибудь написала. Ни разу не видел, чтобы что-нибудь написала о мусульманах, я имею в виду о муфтиях. То есть так очень аккуратненько… Что такое, ребята? Пришла статистика, по которой (кстати, немногие это понимают) количество религиозных учреждений на душу населения меньше всего у христиан в России. Не у иудеев, у нас, по-моему, синагог больше чем ортодоксальных иудеев. Не у мусульман – а у православных. Москва, которая когда-то была городом сорока сороков и над которой малиновый звон стелился, плыл… Сейчас вот принят программа, которой сопротивляются как только могут, о строительстве двух сотен церквей. Без копейки государственных денег. Вы не представляете, какое дикое сопротивление этому идет, какая дикая ненависть. То есть борются как могут.

Когда у себя Гозман размещает размещает: а вы знаете, что по данным ВЦИОМа, на самом деле людей, которые посещают церковь и которые соблюдают пост, крайне мало. Ну, так, конечно. В этом и трагедия. Ни одна религия не пострадала так страшно, как православие русское. Почему? Сначала 300 лет уничтожали православие цари, начну с момента, когда Петр I запретил выборы патриарха, и де-факто православие превратилось в такую хитрую форму англиканской церкви, когда управлял синод и обер-прокурор, а главой церкви – предстоятелем – был государь-император. То есть, конечно, это не русская православная традиция. После этого, только восстановили – пришли большевики, которые уничтожали все, каленым железом пытались выжечь веру, дискредитировать служащих, уничтожить их. Притом большевики действовали хитро: ведь тогда же появились параллельные структуры к РПЦ, ну, много чего было. То есть активная работа КГБ — уничтожение непосредственно священнослужителей, и дикая пропаганда антирелигиозная, и разрушение храмов, было же все. И создание квазиверы, которым был коммунизм. Все было, чтобы разрушить у русского человека представление о его душе.

Вот совратить душу. Иудеи, которые страшно пострадали от советской власти, притом больше всего они пострадали от тех евреев, которые отказались от иудаизма и стали большевиками. Немногие знают, что первые при советской власти еврейские погромы были инициированы вчерашними выходцами из местечек, которые ненавидели своих стариков и ненавидели свои традиции. Но евреям повезло больше потому, что иудаизм не был территориально привязан к России. Поэтому он ушел за границу, выжил за границей, расцвел и потом вернулся в Россию. Мусульманство – тоже отдельная тема. Мусульманство не было и не есть привязано исключительно к России. А с православием не так. А русское православие тем и отличается и от иудаизма, и от мусульманства, что оно коренится именно здесь. И поэтому все 90-е годы шли попытки уничтожения русского православия уже другим путем, через внедрение сюда чуждых сект и религий псевдохристианских или реально христианских. Активное привнесение.

Ведь де-факто мы сейчас являемся с вами свидетелями очередного «крестового похода» против русской души, русской веры. Только в отличие от времени крестоносцев… Напомню, что часть этого похода это было противостояние с Александром Невским, если кто-то забыл, то напомню, что когда псы-рыцари, когда тевтонцы шли на земли наших предков (я имею в виду не себя – еврея, а Россию), то здесь надо очень четко учитывать, что тогда была Папская булла, объявлявшая это крестовым походом. Так вот, тогда Александр Невский отстоял Русь и отстоял русскую веру. И сейчас же происходит то же самое. Идет тяжелейший, массированный, мощнейший крестовый поход против сути русского человека, русской веры.

При этом как ни странно ощущение русского понимания бога, ощущение веры во многом в России, хотя и в отраженном виде, существовало в образовании. Интеллигентные люди несли этот свет, яркий пример – отец Александр Мень, который, кстати тоже был евреем по национальности, он, унаследовал религиозное чувство благодаря русской литературе: Достоевскому и даже богоборцу Толстому, не говоря уже о Лескове. Но тут приходят Фурсенко сотоварищи и уничтожают вот эту традицию. Поэтому и образование ушло, и рухнул один из столпов русской ментальности. Поэтому я считаю, что все это неслучайно, да, ряд людей просто искренне распространяют ложь и клевещут или пытаются свои, крайне наивные представления о вере о Боге, о сути учения распространить на весь мир, потому что у нас победило описанное у Достоевского «тварь я дрожащая или право имею». Поэтому когда Марат Гельман спрашивает у меня в твиттере: «И что это получается, что им нельзя спорить, дискутировать с Патриархом? Кому «им»? Тварям дрожащим? Да до всего в жизни надо дойти, надо просто соответствовать. Исповедоваться, конечно, можно, просить совета можно, а вот дискутировать подразумевает, что ты равен, хотя бы в интеллектуальном плане. Иначе нет дискуссии. Может ли пятилетний ребенок дискутировать с академиком? Дискуссии не получится, ответов не поймет. Беседовать может, а дискуссии не будет.
Не на Патриарха идет удар, и не агнцы небесные предъявляют ему претензии. Но заметьте, как грамотно действовали с позиции PR. Пытались приклеить ему все подряд, пытались приклеить табачные акцизы – а не он этим занимался, он как раз с этим бороться. Пытались приклеить к нему блуд, и то не угадали: вот не блудник он, сестры… Нет на нем блуда, хотя все эти намеки… Пытаются приклеить: «А фамилия у него Гундяев!». Не, ну у вас-то конечно у всех благозвучные светские фамилии, вам-то не страшно, главное, нашли, в чем обвинить человека… «А вот квартира у него – Пентхауз!». Серьезно? Это Пентхауз? Ну-ну, Видели бы вы эту настройку и то состояние, в которое ее привели. Грязь, грязь, грязь. Ссылки, ссылки, ссылки. Можно сказать всегда: «ну я-то что, вот же ссылки». И тут же фраза: «Ну дыма-то без огня не бывает». Еще как бываает...

Ты думаешь в жизни без Бога идти,
Без Бога любить, собирать и терять,
Ты думаешь, счастье без Бога найти,
Подумай, — без Бога счастливым не стать.
Ты думаешь много хороших идей,
Творенья прекрасны и гений не спит,
Ты думаешь мир не без добрых людей,
Но там, где нет Бога – добра не найти.
Ты веришь лишь в силу, — она победит,
Ведь крепкий стоит, там, где слабый упал,
Ты веришь, что сильный везде устоит,
Но сильный без Бога мудрее не стал.
Ты носишь на счастье серебряный крест,
Он может тебя от невзгод защитить?
Ты веришь, что смысл в кресте все же есть,
Но он был лишь средством, чтоб души спасти.
Ты знаешь, что смертен, и с трепетом ждешь
Тот час, когда в вечность откроется дверь.
Но что же за дверью ты этой найдешь?
Без Бога лишь вечные муки поверь.
Без Бога и счастье ничтожно мало,
Как карточный домик, рассыплется в прах.
Без Бога спастись никому не дано,
И сильный и мудрый потерпят лишь крах.
Признай, что ты грешен, раскайся пред Ним,
Отныне никто тебе не повредит.
Ничто не отлучит тебя от любви,
Которую Бог на кресте нам дарит.
И больше не думай без Бога идти,
Не сможешь без Бога любить, собирать.
Без Бога немыслимо счастье найти,
Без Бога счастливым бессмысленно стать.

Богатый человек и его сын любили собирать редкие произведения искусства. Они часто собирались вместе, чтобы любоваться каким-нибудь великолепным шедевром.
Когда началась война во Вьетнаме, сын был призван в армию. Он проявил себя отважным и смелым солдатом и, спасая жизнь другого бойца, потерял свою собственную. Отец был извещён о потере сына и глубоко горевал об этом.
Примерно через месяц, как раз перед рождеством, раздался стук в дверь. У дверей стоял молодой человек с большим свёртком в руках. Он сказал:
— Сэр, вы не знаете меня, но я тот солдат, за которого ваш сын отдал свою жизнь. В тот день он спас многих. В то время, когда он нёс меня на своих плечах, пуля пробила его сердце, и он мгновенно умер. Он часто рассказывал о вас и о вашей любви к искусству.
Молодой человек протянул сверток:
— Я знаю, что это немного. На самом деле я не великий художник, но я подумал, что ваш сын хотел бы, чтобы вы имели это.
Отец открыл свёрток. Это был портрет его сына, нарисованный молодым солдатом. Он был глубоко взволнован той точностью, с которой солдат изобразил черты лица его сына. Глаза молодого человека, изображённого на портрете, так сильно притягивали его, что он не смог сдержать слёз. Он поблагодарил солдата и предложил ему плату за портрет.
— О, нет, сэр, я никогда не смогу оплатить то, что сделал ваш сын. Это подарок.
Отец повесил картину над своим пальто. Каждый раз, когда посетители приходили в его дом, он показывал им портрет своего сына, а уже потом остальную коллекцию картин.
Спустя несколько месяцев этот человек умер. После его смерти должен был состояться большой аукцион его картин. Собралось большое количество людей, среди которых было много знатных и влиятельных лиц. Для них это был хороший шанс приобрести картины. На платформе была выставлена картина с изображением сына. Ведущий аукционом ударил своим молотком.
— Аукцион мы начнем с продажи картины «Сын». Кто даст свою цену за нее?
В зале была тишина. Затем с конца зала послышался голос:
— Мы хотим видеть знаменитые картины, пропускайте эту.
Но ведущий настаивал на своём:
— Кто даст цену за эту картину? Кто начнёт, предлагайте, двести, триста долларов?
Послышался другой раздражённый голос:
— Мы пришли сюда не на эту картину играть, мы хотим видеть картины Ван Гога, Рембрандта. Нам нужно настоящее искусство!
Однако ведущий аукционом продолжал настаивать на своём предложении:
— «Сын»! «Сын»! Кто возьмет «Сына»?
Наконец, из самых последних рядов аукционного зала прозвучал голос. Это был садовник, который долгие годы служил этому человеку и его сыну.
— Я дам десять долларов за картину.
Будучи бедным человеком, это было всё, что он мог предложить.
— У нас есть первое предложение на десять долларов, кто даст двадцать? — объявил ведущий.
— Дайте ему за десять. Мы хотим видеть шедевры!
— Было предложено десять, кто-нибудь предложит двадцать?
Публика начала волноваться и высказывать недовольство. Они не хотели картину «Сына», они рассчитывали на более выгодное инвестирование своего капитала. Ведущий ударил молотком:
— Десять долларов — раз, десять долларов — два, десять долларов — три. Продано за десять долларов!
Человек, сидящий на втором ряду закричал:
— Теперь давайте нам настоящую коллекцию!
Ведущий положил свой молоток и сказал:
— Мне очень жаль, но аукцион закончен.
— Но как же остальные картины?
— Прошу прощения, но когда я был приглашён для проведения этого аукциона, мне было сказано о секретном распоряжении владельца коллекции, и до этого момента я не мог сообщить об этой последней воле хозяина картин. Только картина «Сын» будет разыгрываться. Тот, кто купит её, получит в наследство всё имение и всю коллекцию картин.
Человек, который приобрел «Сына», получил всё!